Хорал [litres] - Кент Харуф

старшеклассницей, ненамного старше их самих, только вот с большим животом. Они уже поняли, что она беременна, хотя им и было неловко смотреть на нее. Молча они отодвинули стулья и сели.

– Вы, должно быть, устали, – продолжила она. – Вы ели? Наверняка вы голодные.

– Мы ели что-то давно, – сказал Айк.

– Когда это было?

– До поездки, – ответил он. – Поели что-то на ланч.

– Тогда вы, наверное, жутко голодные, – рассудила она. – Я вам что-нибудь приготовлю.

Она, похоже, была очень проворной. Они сидели за столом и наблюдали, как она суетится на кухне, эта черноволосая девушка с невероятно большим животом, избегали смотреть ей в глаза, так что всякий раз, как она поворачивалась к ним, они отводили взгляд. Она привычно сновала от холодильника к плите, разогревала им еду. Когда все было готово, она поставила перед ними на деревянный стол мясо с картошкой, разогретую консервированную кукурузу, стаканы с молоком и хлеб с маслом.

– Ну же, – подбодрила их она. – Угощайтесь.

– А вы не будете? – поинтересовался Айк.

– Мы давно поели. Я посижу с вами, если хотите. Может, выпью молока, – ответила она.

Пока мальчики ели, Гарольд пошел проведать их лошадь. Провел кобылу в загон, дал ей попить из поилки, затем завел ее в конюшню, расседлал, протер холщовым мешком, а после насыпал ей зерна и оставил приоткрытой дверь, чтобы она могла выйти попить, если захочет.

Между тем Рэймонд прошел в другую комнату к телефону, вытащил его на длинном проводе в гостиную и позвонил. Он говорил тихо.

– Том? – сказал он.

– Да.

– Они у нас.

– Айк и Бобби?

– Ей-богу, Том, они скакали верхом. Всю дорогу до нас.

– Я знал, что лошадь с ними. Их уже полиция ищет, – сообщил Гатри. – Я не знал, где они. До смерти волновался.

– Что ж. Теперь они тут.

– С ними все нормально?

– Похоже на то. Думаю, да. Правда, они чем-то расстроены. Очень уж тихие.

– Я скоро буду.

– Том, – сказал старик.

Выглянул на кухню, где мальчики сидели за столом с девушкой. Она говорила с ними, оба внимательно смотрели на нее.

– Я думаю, может, оставишь их здесь на ночь?

– У вас?

– Именно.

– Зачем?

– Думаю, так будет лучше.

– В смысле, лучше?

– Ну. Как я и говорил, они чем-то расстроены.

На том конце провода стало тихо.

– Можешь приехать утром и забрать их, – предложил Рэймонд. – И захвати трейлер для лошади.

– Мне надо подумать, – ответил Гатри. – Подождешь минутку?

Рэймонд слышал, что Гатри говорит с кем-то. Вскоре он вернулся к телефону.

– Пожалуй, соглашусь с тобой, – сказал Гатри. – Со мной тут Мэгги Джонс, и она полагает, что ты прав. Я приеду утром.

– Ладно. Тогда увидимся.

– Но передай им, что говорил со мной, – попросил Гатри, – и что я буду у вас рано утром.

– Я передам.

Рэймонд повесил трубку и вернулся на кухню.

Когда мальчики поели, девушка постелила им в гостиной. Братья Макфероны отодвинули в сторону кресла, она расстелила толстые одеяла на деревянном полу посреди комнаты, нашла им пару старых подушек и сказала:

– Я буду рядом.

– Как вам, ребята, нормально? – спросил Гарольд.

– Да, сэр.

– Орите, если что понадобится.

– Орите громче, – добавил Рэймонд. – Мы плохо слышим.

– Вам прямо сейчас что-нибудь нужно? – спросил Гарольд.

– Нет, сэр.

– Тогда все. Пожалуй, вам лучше лечь спать. Уже поздно. Думаю, хватит с нас волнений на вечер.

Девушка вернулась в свою комнату возле столовой, а братья Макфероны поднялись к себе. Когда все разошлись, мальчики сняли обувь, поставили ее аккуратно перед старым телевизором, сняли штаны и легли в рубашках и белье под теплые одеяла в старой гостиной в дальнем конце дома и, лежа на полу, разглядывали комнату, а фонарь со двора освещал обои и потолок.

– Она выглядит так, словно родит двойню, – сказал Бобби.

– Может, и родит.

– Она замужем за ними?

– За кем?

– За ними. За стариками.

– Нет, – сказал Айк.

– Тогда что она здесь делает?

– Не знаю. А мы что тут делаем?

Оба смотрели, как бледный свет скользил по потолку, изучали выцветший узор старых обоев. Ими была обклеена вся комната, кое-где виднелись подтеки и пятна. Вскоре мальчики закрыли глаза. Задышали глубоко, уснули.

Наутро Гатри приехал к Макферонам очень рано и уже погрузил лошадь в трейлер к тому времени, когда мальчики закончили щедрый завтрак из ветчины и яичницы, который им приготовила девушка.

По дороге домой Гатри сказал:

– Я тосковал по вам. Боялся, что не смогу вас найти.

Они ничего не ответили.

– С вами все хорошо сегодня?

Они кивнули.

– Правда?

– Да.

– Ладно. Но не делайте так больше.

Он оглянулся на них, сидевших с ним рядом в пикапе. Их лица были бледными и тихими. Он изменил тон.

– Я прошу вас так больше не делать, – проговорил он. – Прошу не уезжать так больше.

– Папа, – сказал Айк. – Миссис Стирнз умерла.

– Кто?

– Старушка из квартиры над Мэйн-стрит.

– Откуда вы знаете?

– Мы ходили к ней вчера. Она уже была мертва.

– Вы кому-то сообщили?

– Нет. Тебе говорим.

– Но кому-то стоит этим заняться, – заметил Бобби. – Кто-то должен о ней позаботиться.

– Я позвоню кое-кому, когда приедем в город, – пообещал Гатри.

Они ехали по шоссе. Спустя время Айк сказал:

– Но папа?

– Да?

– Мама больше к нам не вернется?

– Нет, – ответил Гатри.

Подумал немного.

– Вряд ли.

– Но она оставила здесь одежду и украшения.

– Верно, – согласился Гатри. – Нужно отвезти их ей.

– Они ей понадобятся, – сказал Бобби.

Виктория Рубидо

Схватки начались около полудня. Во вторник. Разродилась она около полудня в среду, так что потребовалось на добрых двенадцать часов больше, чем обещал доктор. Но в тот полдень вторника, когда начались схватки, они были поначалу несильными, она даже не сразу поняла, что происходит, только отметила предсказуемые подергивания в пояснице, которые расходились кпереди, а потом в следующие несколько часов они усилились, и девушка догадалась, одновременно ощутив страх и гордость, а еще радость.

Но она не желала поднимать суматоху. Хотела все сделать правильно. Опасалась поддаваться тревоге или обманываться ложным чувством. Так что она не сказала сразу старикам Макферонам, которые работали со скотом в загонах, проверяли новые пары коров и телят погожим теплым поздневесенним днем. Две последние недели, с тех пор как братья свозили ее к врачу, они держались поближе к дому, находили себе работу в конюшне или в загонах, а в тех случаях, когда оба не могли быть неподалеку, делали так, чтобы хотя бы один из них находился рядом с домом, чтобы услышать, если девушка позовет.

И вот в тот вторник, в те первые робкие часы